"Наш путь проходил через районы, которые впоследствии стали местом многих революционных событый. Мы были в Санта-Анна, Эль-Омбрито, Пико-Верде, посетили дом Эскудеро и дошли до высоты Бурро."(Че, "Эпизоды революционной войны")
С Димкой встретились на остановке у нефтебазы. И пошли. Надо было перевалить Маркхотский хребет и пройти Ахонку. Нефтебазу обходили по тропинке справа. Прошли вверх по Даунхильной трассе и подивились безшабашности людей, которые могут не просто скатиться тут на велосипеде, но и делать это на скорости. От таких людей был бы толк в партизанском отряде, подумал я, и сказал: - Нам надо идти не просто так. Нужно приглядывать места, которые полнее всего раскрывают революционную сущность нашего путешествия.
Путешествие было экспериментально-исследовательским. Путь шел через аномальную Шапсугскую зону. А всем известно, что в Шапшуге расположена русская Сьерра-Маэстра и сражается отряд майора Эрнесто Гевара де ла Серна.
Всякий, кто чист душой и тверд духом, может ступить на партизанскую тропу. Внешний вид вполне позволял нам сойти за кубинских партизан, а также и за исламских маджахедов. Чистоты и твердости - дай бог каждому.
"При обсуждении вопроса о том, что нам следует предпринять в ближайшее время, я предложил при первой возможности напасть на какой-нибудь пост и в бою закалить новых товарищей. Однако Фидель и все остальные участники совета предпочли предварительно организовать для них поход, во время которого они смогли бы привыкнуть к трудностям жизни в сельве и горах, научились ходить по обрывистым горным хребтам." (Че, "Эпизоды революционной войны")
- Че жив, - сказал я.
- Еще как жив, - немедленно откликнулся Антифраторич, - этому есть неопровержимые доказательства.
И тут же привел доказательства, против которых невозможно возразить.
Всю дорогу я восхищался умением Антифраторича находить нужное направление, держаться его, и стремительно менять при необходимости. В первый раз я мог наблюдать эти сверхчеловеческие способности на пути в Ахонку. Антифраторич свернул с тропы и начал ломиться через лес нисколько не снижая скорость. Я едва поспевал за ним. А он на ходу рассказывал потрясающую историю о великих подвигах, которые совершал еще Че-Паев и о его оружии, которое впоследствии доблестно применял Че-Гевара. В истории не упоминался прямо, но незримо присутствовал Че-Бурашка, чьи благородные поступки и так всем известны. В разговорах на исторические темы мы достигли водопадика.
"Так начала коваться будущая Повстанческая армия."(Че, "Эпизоды революционной войны")
Дальше двинулись по почти сухому руслу. Вообще очень повезло с погодой и с мелководностью рек, в частности. Все броды можно пройти не замочив ног. Я замочил, но только из-за неуклюжести. Чем дальше мы углублялись в Шапшугские джунгли, тем труднее было отличить: где заканчивается реальность, а где начинаются легенды.
Первым делом нужно было освободить Ахонку от власти муртадов и кафиров. Для этого была создана цепь укреплений.
"Мы начали постигать искусство стрельбы и среди нас появились снайперы" (Че, "Эпизоды революционной войны")
"Уже появился целый район, куда батистовцы не пытались проникать, боясь встречи с нами, хотя, по правде говоря, мы тоже пока не намеревались сталкиваться с ними." (Че, "Эпизоды революционной войны")
Ахонка была освобождена молниеносно. Так, что даже никто не успел заметить. Однако, установить крепкую революционную власть не успели. Буквально сразу после нашего ухода это маленькое селение заняли биороботы, маскирующиеся под пейнтбольщиков. Мы поглазели на сеньоров и сеньорит в космических шлемах и только уже, когда ушли далеко, сообразили, какой кадр пропущен. Отряд Че-Гевары подвергся атаке клонов! - что может быть более эпического?
"Я считал, что не следует упускать возможность для захвата грузовиков и что мы специально должны заняться охотой за ними на дорогах, по которым они беспечно ездили вверх и вниз." (Че, "Эпизоды революционной войны")
По пути в Шапсугскую швальба практически везде высохла. Грузовиков не было. Попробовали проехаться на бульдозере. Он зарылся ножом в землю, а как орудовать этой техникой, непонятно. Димка пробовал и толкать, и тащить, но бесполезно. Бросили.
Аномальность Шапсуги лично для меня проявлялась в том, что еще ни разу не удалось побывать так, чтобы не заблудиться. Вру. Два раза не заблудился. Оба раза не успел заблудиться - оба раза ломался велосипед.
В этот раз даже не то, чтобы заблудились. Правильнее будет сказать: не вышли на нужный путь. Планировалось не заходить в Шапсугскую, а срезать в обход горы Липовой. Дошли до памятника морским пехотинцам, перекусили и разложили карты. Антифраторич еще и памятник в порядок привел до того, как заняться своими делами. Молодец. По картам получалось, что как раз от этого места надо ломить через лес. И пошли. Но что-то Шапсуга начала играть в свои игры потому что в итоге вышли все на ту же дорогу, только дальше. Кстати, по пути в лесу нашли большую белую кость. Похоже, берцовую. Похоже, человека. Я к себе приставлял - похоже. Фотографировать убоялся.
В Шапсугскую шли нижней дорогой. На краю мандалы "Вечность" медитировал команданте, очищая мир от несправедливости.
- Что может помочь миру? - задавал Гевара вопрос в вечность. И вечность отвечала:
- Только любовь. Только любовь и массовые расстрелы всех, кто против непротивления злу насилием.
Дальше по пути повстречалась карамельная страна. Забыл, как она называется. Христианский детский лагерь. Камешки раскрашены красками. Всюду умильные рисунки. Лебеди и журавлики. Нам навстречу вышла бабушка с иконкой на шее. Она с радостью объяснила дорогу.
- Шли бы вы, касатики, куда подальше, - подразумевалось под объяснением.
"Крестьяне не были еще готовы включиться в борьбу, а связи с городом практически не существовало." (Че, "Эпизоды революционной войны")
Перед шапсугским бродом поляна с курганами. Курганов много. Высота 1,5-2 метра. Назначение науке неизвестно. Я измерил при помощи дорожного посоха магнитуду торсионных полей. Посох указал вниз. Это говорит об ошибочности теории космического происхождения курганов. Наоборот, курганы самые что ни на есть земные и даже немного подземные. При помощи посоха убедительно доказано, что курганы на самом деле хоббитские жилища. Хоббиты нынче большую часть времени проводят в своих домах в состоянии анабиоза и активизируются во время разлива швальбы. Уникальный кадр, когда новороссийским ученым удалось запечатлеть это явление, находится по ссылке:
В Шапсугской партизаны провели аграрную реформу в неизвестном до сей поры киоске, путь через который ближе, чем через всем известный магазин. Батончики "Марса", выменянные на совершенно ненужные в лесу буржуазные бумажки, называемые "деньгами", очень пригодились впоследствии. На выходе из Шапсугской мимо полян на меня опять нашло аномальное наваждение. Я не смог найти место прежней стоянки, которое было буквально у дороги, а самое главное, не нашел родник, который был рядом со стоянкой. Источник мы нашли другой, но Шапсуга давала понять: не расслабляйтесь.
На привалах команданте заботился о том, чтобы каждый солдат был накормлен и согрет. Заботливость партизанского командира незримыми флюидами распространялась по течению Абина и заражала окружающих крестьян, которые совершенно задаром предлагали травку и пиво. Партизаны скромно отказывались. Девочек почему-то никто не предлагал. Должно быть крестьяне еще недостаточно сексуально-революционные.
Заночевали у подножия Грушевого хребта неподалеку от лагеря копов. Собственно лагерь обнаружили утром, заметив лопаты, воткнутые в землю. Копы спали и ничего не стоило ликвидировать их, экспроприировать лопаты и раздать крестьянам. Однако, не стали терять время. Нас ждала гора Шизе. С адыгейского название переводится "одинокий конь", а с русского "тот, кто поперся на четыре ночевки в горы". Хотелось сделать кадр, понятный без перевода. Кажется удалось. Вид на Эриванскую открывается достойный картографа. Крестьяне Эриванской были доброжелательны. Они поили партизан водой, продавали разные вкусности, а очаровательные продавщицы подарили команданте ненужную коробку, чтобы он на трудной дороге мог, вдыхая слабый конфетный аромат, вспомнить их доброту.
Из Эриванской в Абинск ходит автобус: 6:50, 11:00, 15:00, 19:00.
Двигались то по дороге, то по руслу Абина. Окружающий пейзаж не соответствовал карте.
- Когда не знаешь, как попасть в нужное место, спроси у таксиста, - сказал я и попробовал поймать такси.
- Надо просто идти, долго-долго, - возразил Димка.
В конце концов, он оказался прав.
Если долго-долго-долго
Если долго по дорожке
Если долго по тропинке
Топать, прыгать и бежа-а-ть...
Ну и так далее. В общем, можно в Африку прийти. Шли мы долго по дорожке, шли по тропинке и пришли в место, которого нет на картах. По всему получается, это она - Африка. В Африке было озеро Танганьика, на берегах которого развернулись поистине драматические события. Разногласия между революционерами достигли кульминации, которая загнала Рулона Обоева на дерево.
- Где же этот муртад? - всматривался Рулон в африканское озеро.
- Эх, нету базуки, - вторил ему из джунглей Ушат Помоев.
На этом шапсугские чудеса не прекратились. Видимо, в награду за терпение зона подарила нам отличный отдых. Уже начинало темнеть, пора было искать место стоянки. И тут на развилке оказался вагончик с топчанами, столом, библией и даже телевизором. Мы наскоро прибрались и принялись пировать. Команданте обрисовал бойцам текущую политическую обстановку. Бойцы отвечали ему пением революционных песен под караоке. Пению песен и расширению тематики политинформации способствовала бутылка с коньяк-водкой, опустошаемая по мере сил. На небе высыпало множество звезд, летали наши и инопланетные космические аппараты, и команданте даже грозился залезть спать на крышу, чтобы контролировать происходящую красоту. К счастью, в итоге ночевал он, как нормальный революционер - на нарах. Утром партизаны наладили аппаратуру и провели пробный выход в эфир радио СВОБОДНАЯ ШАПСУГА.
Перед уходом пожгли мусор, скопившийся в вагончике, и подмели. Аномальная зона откликнулась на доброе дело, вознаградив полтинником, нашедшимся в мусоре. Но на прощание Шапсуга все-таки еще поиграла с нами. Карты, которые подарил мне Фидель, гораздо более подробные, чем то, что было у Антифраторича. Но именно на участок пути, который мы шли на третий день, у меня карты не было. А Димкина карта исчезла в районе Вонючей речки. Была и нету. Он даже пробежался по лесу назад едва не полдороги - безрезультатно.
Компас мой помогал мало. Вернее, он старался помочь изо всех сил, и услужливо показывал север во всех сторонах, куда его направляли.
"Впоследствии нам стало ясно, что в столь пересеченной местности, как Сьерра-Маэстра, компас может служить лишь для общей ориентировки, но ни в коем случае не для прокладки какого-либо определенного курса." (Че, "Эпизоды революционной войны")
Выбирались по чутью Антифраторича, нашли охотничий домик. Останавливаться не стали, но на всякий случай я вернул Шапсуге полтинник, полученный на предыдущей стоянке. Это помогло не очень. Мы поднялись на гряду, где начинались скалы: все выше и выше. Монастыри! - обрадовались мы.
"Мы были обессилены походом - не столько длинным, сколько трудным" (Че, "Эпизоды революционной войны")
Оказалось, нет. Похоже, это был хребет Шевченко. Дальше мы шли постоянно ожидая, что вот-вот встретим приют, но приюта все не было. Заночевали на енотовой полянке, рядом с грузовиком, с которого предусмотрительные лесовики сняли мотор.
"Пройдя совсем немного, люди просили сделать привал подольше, многие теряли сознание" (Че, "Эпизоды революционной войны")
Дальнейшая дорога порадовала родничком с чистейшей вкуснейшей водой. И огорчила разрушенными мостами. Видно, что раньше это были вполне серьезные сооружения. Должно быть, при ликвидации хуторов дороги пришли в запустение. К середине дня поднялись наверх вдоль монастырских водопадов. Весь путь, а особенно третий и четвертый день, я шел очень плохо и медленно. Ноги были стерты и опухали. Так что по возможности переобувался в шлепки. А к Монастырям поднимался, опираясь на два костыля.
"В моей памяти запечатлелся усталый, грустный вид Умберто, тяжело передвигавшегося от походного лазарета к своему месту, с ботинками в руках, которые он не мог уже одеть" (Че, "Эпизоды революционной войны")
Но монастырская вода оказала чудодейственное влияние. Хромые скачут, горбатые распрямляются, слепые прозревают.
Помимо того, что команданте заботился о партизанах своего отряда он не оставлял вниманием проблемы подрастающего поколения.
На фото: Че Гевара готовится к митингу перед малолетними преступниками, которых этапом перегоняют через горы из Краснодара в Джанхот с целью перевоспитания на нудистских пляжах Черноморского побережья.
"Он объявил, что смертной казнью будут караться три преступления: неподчинение приказу, дезертирство и паникерство." (Че, "Эпизоды революционной войны")
Че прославился своей храбростью, а вернее безразличием к смерти. Временами его зашкаливало и он требовал от простых партизан таких же подвигов даже не представляя, какими сверхчеловеческими они выглядят со стороны. Вечерело, когда мы пошли на скалы именуемые Мусорка.
- Это самые простые скалы, - уверенно сказал Антифраторич, - здесь даже снаряжения не нужно: просто цепляешься пальцами и лезешь. Я цеплялся пальцами и лез, а на полпути понял, что цепляться больше не за что. И вниз слезать уже поздно, и наверх пути нет. Вот тебе и простые скалы. Антифраторич - человек-ящерица – несколько раз оббежал вокруг подбадривая и подсказывая куда ставить ноги и совать пальцы. В конце концов ему надоело тратить время на бестолкового клиента и он вытолкал меня наверх. Наверху было красиво, но уже темнело.
- А вот здесь есть место, где можно заночевать, - Антифраторич показал на углубление в скале.
- Сдохнуть здесь можно, - не разделил я его оптимизма. Сам, впрочем, мысленно уже готовился ночевать на уступчике подобно отцу Федору из «Двенадцати стульев». Как я слезу по стене, было непонятно. Слезал я так: Антифраторич держал меня за шкирку, а я водил по плите руками и ногами в поисках зацепок. Если я не находил новой зацепки, то Антифраторич оставлял меня висеть на предыдущей, сам оббегал вокруг и находил. Если не находил, то давал мне подержаться за ногу. По его ноге вполне можно было спуститься на целый метр, а то и больше. Думаю, если бы он растянулся в шпагат, то вполне можно было бы спускаться, даже не хватаясь за стену.
Несмотря на то, что Антифраторич в этот вечер несколько раз спас меня от верной смерти, я отплатил ему черной неблагодарностью. Неблагодарность осознаю, но не сожалею. Полные штаны адреналина, которые я получил на Мусорке, тянули меня к земле, лечить расстроенные нервы крепким сном. Димка же был бодр и полон задумок, чем еще заняться. Идея-фикс его обуревала растянуть над спальником тент. Погода баловала нас всю дорогу, и тент не пригодился. Антифраторичу было досадно, что приходится зря нести такую полезную вещь. Поэтому он хотел заняться натягиванием, вбиванием колышков и окапыванием бруствера. Я категорически не желал участвовать в этой затее и забился в спальный мешок.
Картина маслом по хлебу. Монастыри. Ночь. В лесу тихо шарятся еноты. В палатках тихо шевелятся малолетние преступники, которым конвоиры скомандовали отбой. И тут Антифраторич начинает рубить колышки на тент. Ну, еноты то, к разным чудесам привыкшие, и то затихли. А вот юные уголовники, уже приученные к дисциплине, в ужасе замерли в палатках. Представляю, что творилось в их неокрепших душах: это ж какой крутизны монстр позволяет себе шуметь после отбоя?! – кровь стынет в жилах, все замерли, никто не пикнул, даже милицейский конвой.
Наутро тента над Антифраторичем я не увидел. Неужели, у кого-то хватило смелости прийти и спереть тент? Оказалось, нет. Че надоело возиться с окапыванием тента. Он взял колья и пошел обходить посты. Если часовой бдительно нес службу, команданте дарил ему колышек для палатки. А если часовой дрых, то команданте вбивал ему колышек в грудь.
С утра мы искупались, привели лагерь в порядок и на прощание сходили на Мусорку. Я уже стал опытным альпинистом и в обе стороны пролез сам. Поднимались на Тхаб по Хохотунчику.
Кульминацией похода все-таки были скалы. Антифраторичу хотелось еще более острых ощущений, и он пролез по отрицательному склону, вызвав у меня ужас и восхищение. Дальше был долгий путь к трассе, который по сравнению с остальным путешествием, почти не примечателен. Разве что дух Че несколько раз материализовывался в разных проявлениях, подтверждая, что мы на верном пути.
Ну, во-первых, у проводника отряда малолетних правонарушителей Макса была бандана с Че Геварой.
Во-вторых, в охотничьем домике на горе Казак, куда мы зашли оставить пакет макарон, висела гравюра с Че Паевым.
И уже на выходе в Черную щель нам повстречался Че Бурашка. Правда это был очень глюкозоидный и свирепый Че Бурашка, но уж какой есть.
Осталось немного сказать, как мы питались. Питались тем, что росло в лесу. Природа щедро дарила нам кизил и ежевику. Когда встречались ручьи, команданте ловил рыбу зубами. Он засовывал голову в ручей, а потом резким движением выбрасывал рыбешку на берег. Я только успевал подхватывать ее котелком. Ну и иногда попадался гигантский шапсугский фундук. Орех этот редкий, но тому, кто его находит, хватает на целые сутки полноценной белково-углеводной пищи.
Новые
Опубликовал 
